Блять. Блять. Блять.

Все глаза устремлены на меня. Все смотрят на меня так, словно я сошел с ума. Наверное, так оно и есть.

Взглянув направо, я обнаруживаю, что Пенни все еще сидит в своем кресле, ее большие голубые глаза остекленели, напиток с наркотиком все еще в ее руке. Я забираю его у нее и швыряю стакан на стол.

Затем я хватаю ее за руку и поднимаю на ноги. Не знаю, то ли наркотик уже подействовал, то ли от испуга у нее подкосились ноги. В любом случае, ей нужна моя помощь, чтобы идти. Я наполовину несу ее через бар, ее короткие ноги не могут угнаться за моими длинными шагами.

Я направляюсь к входной двери, но вспоминаю, что приехал сюда на мотоцикле. Она ни за что не сможет удержаться. Я действительно не хочу оставаться здесь, но сейчас это мой лучший вариант. Протащив ее через заднюю часть бара, я веду ее в свою комнату, ту самую, в которую я привел ее в ту первую ночь.

Зайдя внутрь, я закрываю за нами дверь и веду ее к кровати. Как только я отпускаю ее, она падает, как тряпичная кукла. Блять.

Мгновение я просто стою, возвышаясь над ней. Ее тело выглядит изможденным, и я не думаю, что она может двигаться, но ее глаза все еще открыты, и они прикованы к моим. Даже сквозь дымку наркотиков в ее организме, ее взгляд таит в себе океан эмоций, и я чувствую, что тону в их глубинах. Я не понимаю половины из них. Одна, однако, выделяется… страх. Я пугаю ее. Она боится меня, и у нее есть на это полное право. Тем не менее, какая-то часть меня хочет стереть этот страх.

Ирония судьбы не проходит мимо меня. Все это время я хотел сломать ее. Я хотел, чтобы она меня ненавидела и боялась. Теперь, когда она боится, все, чего я хочу, — это оберегать ее.

Я раздеваю ее вялое тело. Ее дыхание сбивается, когда я добираюсь до нижнего белья, и ее рука поднимается, словно она пытается оттолкнуть меня. Она так слаба; сейчас она не смогла бы отбиться от жука.

Расстегнув лифчик, я стягиваю его с ее тела, и с ее губ срывается хныканье. Когда я поднимаю голову, чтобы встретиться с ней взглядом, я вижу, что она на грани слез. Я оставляю на ней трусики и снимаю ботинки. В последний момент я решаю не снимать свою одежду, понимая, что не смогу удержать свой член при себе, если сделаю это. Я заползаю на кровать, натягивая на нас тонкое одеяло, и ложусь рядом с ней.

Ее тело дрожит, когда я обхватываю ее руками и притягиваю к своей груди. Сначала она напрягается, но после того, как я ничего не делаю, кроме как обнимаю ее, она немного расслабляется.

Благодаря двери и двум стенам между нами, громкая музыка бара — не более чем слабый фоновый шум. Но вокруг нас есть и другие комнаты. Комнаты, которые мои братья используют, чтобы трахать клубных шлюх. Звуки откуда-то из коридора становятся все громче. Когда кто-то хлопает дверью несколькими комнатами дальше, Пенни сотрясается и непроизвольно всхлипывает. Гребаный Христос.

Это не сработает. Вытащив телефон, я набираю сообщение Мэддоксу, говоря ему, что меня нужно подвезти до дома. Через десять минут кто-то стучит в мою дверь, что еще больше пугает Пенни.

— Спокойно, сейчас я отвезу тебя домой, — пытаюсь я успокоить ее и одновременно встаю. Она качает головой и судорожно сжимает в кулаке мою футболку, глядя на меня так, словно сейчас она находится в режиме полной паники.

— Пожалуйста, — хнычет она, слезы катятся по ее лицу.

— С тобой ничего не случится. Ты в безопасности, я отвезу тебя к себе домой, — она продолжает смотреть на меня, словно не понимает, что я только что сказал. Мне приходится отцепить ее пальцы, прежде чем я смогу добраться до двери.

По ту сторону я вижу Мэддокса и Билли, одного из наших перспективных кандидатов. Они оба заглядывают в комнату, их глаза задерживаются на свернувшемся на кровати теле Пенни.

— Я не могу успокоить ее. Какого хрена он ей дал, — рычу я. Сев на кровать, я снова натягиваю ботинки и плотно укутываю Пенни в одеяло.

— Я ни хрена не знаю, какое-то новое скрещивание. Он сказал, что рогипнол³ входит в состав, так что завтра она ни хрена не вспомнит. Если тебе от этого станет легче.

Вообще-то да, но я не собираюсь делиться этой информацией.

— Просто отвези нас домой, — говорю я, просовывая руки под укрытое одеялом тело Пенни и поднимая ее.

— Билли отвезет вас, он наименее пьян, — говорит мне Мэддокс.

— Отлично, веди, Билли-бой.

* * *

Прижимая ее к груди, я иду по тихому дому. В гостиной мы проходим мимо Моджо, который лишь ненадолго открывает глаза, чтобы взглянуть на нас, не проявляя интереса.

Пенни была то в отключке, то в бреду всю дорогу домой, но сейчас она смотрит на меня вполне осмысленно. Возможно, благодаря знакомой обстановке и просто отсутствию громких звуков она наконец-то расслабилась.

Уложив ее на кровать, я высвобождаю ее из тонкого одеяла.

Запустив пальцы в пояс ее хлипких трусиков, я стягиваю их с ее ног, освобождая от последнего предмета одежды. Вид ее, раскинувшейся на моей кровати и полностью обнаженной, — прекрасное зрелище. Мои яйца кричат о том, чтобы я выпустил заряд в ее тугую киску. Но то, как она смотрит на меня умоляющими глазами, сбивает мое настроение.

Не отрывая от нее глаз, я выскальзываю из ботинок и начинаю раздеваться. Когда я полностью обнажен, я проскальзываю в кровать и накрываю нас обоих своим покрывалом.

Перекинув руку через ее тело, я осторожно притягиваю Пенни ближе. Она вздрагивает один раз, но затем расслабляется в моих объятиях, ее обнаженное тело тает в моем.

— Райдер, — произносит она мое имя.

Отстранившись настолько, чтобы увидеть ее лицо, я пытаюсь прочесть ее выражение. Частично она все еще напугана, но чем, я не знаю. В ее глазах мелькает легкая паника, а нижняя губа дрожит.

Глядя на ее пухлые губы, я вспоминаю, что именно она может ими сделать. Желание разгорается во мне, и мой член мгновенно твердеет.

— Райдер? — снова произносит она, но это больше похоже на вопрос.

— В чем дело, детка?

Детка? Откуда, блять, это взялось?

Надеюсь, она действительно ничего не вспомнит на утро. Пенни смотрит на меня в замешательстве, ее брови сведены вместе, образуя маленькие складки на лбу. Она выглядит так, словно забыла, о чем собиралась меня спросить.

Да, скорее всего, завтра она ничего из этого не вспомнит. Так что, думаю, сейчас самое время сделать это… то, что я хотел сделать с той первой ночи, когда взял ее.

Скользя руками вверх и вниз по ее спине, я в итоге располагаю одну между лопаток, а другую прямо на ее идеально сформированной попке. Я притягиваю ее еще ближе, пока между нами совсем не остается пространства. Так близко, что я чувствую биение ее сердца на своей груди и ее дыхание на моей коже.

Я прижимаюсь губами к ее губам. Это кажется правильным и неправильным одновременно. Я никого не целовал с тех пор, как был подростком. Даже тогда я не испытывал желания, но сейчас я хочу поцеловать ее.

Сначала она остается неподвижной в моих объятиях. Только когда я провожу губами по ее губам, она слегка раздвигает их. Я принимаю приглашение и провожу языком по ее пухлой нижней губе, призывая раздвинуть их еще больше.

У нее божественный вкус, такой сладкий, с нотками мяты. Я никогда не думал, что простой поцелуй может быть таким приятным, таким всепоглощающим и возбуждающим. Мой член настолько тверд, что болезненно пульсирует. Словно стальной стержень между ног, он лежит между нами.

Пенни извивается в моих руках, ее стройные руки неловко перемещаются. Только через мгновение я понимаю, что она пытается обхватить меня за шею. Я не могу не улыбнуться ей в губы, помогая ей переместить руки.

Когда ей это наконец удается, она прижимается ко мне ближе, углубляя поцелуй. Она стонет, и этот звук проходит по всему моему телу, прежде чем добраться до моего члена.

Я никогда не хотел кого-то так сильно, как хочу ее сейчас. Я хочу ее, как наркоман хочет получить свою очередную дозу. Я жажду ее, нуждаюсь в ней. Я не планировал заниматься с ней сексом, я просто хотел обнять ее и успокоить, но сейчас ничто не помешает мне обладать ею.